Главная » Крестовые походы » Византия и идея крестового похода

Византия и идея крестового похода

В.Л. Портных

Византийцы были активными участниками событий первого крестового похода, и сообщения об их отношениях с крестоносцами имеются во всех хрониках. В данной статье будет дан ответ на вопрос, какое место предназначалось византийцам во взглядах западных современников и очевидцев тех времен. Исследование проводится на материале латинских хроник первого крестового похода [1].

Первый крестовый поход, состоявшийся в 1096-1099 гг., стал достаточно важной вехой в истории западноевропейского средневековья. Именно с него начинается так называемая «эпоха крестовых походов», которая продолжалась, как минимум, две сотни лет. Крестовые походы являются важнейшим звеном в истории отношений Запада и Востока,  Запада и Византии. Речь здесь идет как о сотрудничестве крестоносцев и византийцев, так и о завоевании Константинополя в 1204 г.

Во время первого крестового похода войска крестоносцев избрали для себя сухопутный маршрут, в результате чего Византия была просто поставлена перед фактом: крестоносцам была нужна «транзитная виза» и сотрудничество с византийским императором Алексеем Комнином по вопросу о переправке войск через пролив Босфор.

В исторической литературе имеется немало работ, посвященных истории взаимоотношений крестоносцев и византийцев [2]. Однако  они в большинстве своем не охватывают весь спектр вопросов, возникающих при анализе латинско-византийских отношений в период похода. В основном был исследован политический аспект взаимоотношений. При этом не учитывался аспект мировоззренческий, не менее важный для понимания сути событий.

Под мировоззренческим аспектом мы понимаем то, каким образом участники и современники похода мысленно «делили мир» на страницах хроник. Имеющиеся на данный момент исследования в достаточной мере анализируют представления хронистов о крестоносцах и их противниках - мусульманах. Крестоносцы смотрели на самих себя как на некое «священное войско»: они исполняли божественную миссию, имели вследствие этого поддержку Бога и святых, претерпевали мученичество за веру, имели статус паломников и пользовались воздаянием [3]. При этом мусульмане подвергались «дьяволизации». Если крестоносцы были изображены как «паломники Христа» и «войско Христово», то мусульмане выступают их антиподом, они являются «сателлитами дьявола», «врагами Бога», «врагами святого христианства», «отлученным от церкви родом», «язычниками» [4]. Таким образом, мусульмане традиционно противопоставлялись «божественным» крестоносцам.

Остается открытым вопрос: какое место в этой «картине мира» занимают византийцы? А ведь они также были активными участниками происходящих событий, и сообщения об отношениях с византийцами имеются во всех хрониках первого крестового похода. Ответу на вопрос, какое место предназначалось византийцам во взглядах западных современников и очевидцев крестового похода, и будет посвящена данная статья. Исследование проводится на материале латинских хроник первого крестового похода.

Как уже было отмечено Б. Скулатосом в его статье в журнале «Бизантион», в анонимной хронике «Деяния франков» содержится мысль о безусловной правоте крестоносцев. При описании конфликтов, происходивших между крестоносцами и византийцами, виновными всегда оказывались византийцы, хотя в самом тексте можно найти указания на то, что конфликты были спровоцированы крестоносцами. Нам удалось обнаружить сходную идею в хрониках, которые считаются производными от «Деяний франков» - хрониках Гвиберта Ножанского, Роберта Реймсского и Петра Тудебода. Условно можно назвать данную идею «крестоносец всегда прав».

Начнем разбор хроник с описания прибытия в Византию войск герцога Готфрида Бульонского. Хронисты пишут по этому поводу:

«Деяния франков» Петр Тудебод Гвиберт Ножанский Роберт Реймсский
Расположившись, герцог каждый день осторожно рассылал своих оруженосцев, чтобы доставить солому и другое необходимое для лошадей. И хотя они считали, что могут с уверенностью выходить, куда хотят, недоброжелательный император Алексей приказал туркополам и печенегам нападать на них и убивать [5] Расположившись, герцог осторожно каждый день выбирал несколько воинов из числа своих, чтобы они выходили наружу и приносили солому и другое необходимое. И хотя считали, что могут с уверенностью выходить, куда хотят, недоброжелательный император приказал с проницательностью наблюдать за ними, приказав туркополам и печенегам нападать на них и убивать [6] Расположившись в предоставленном императором месте, герцог и его люди направили своих оруженосцев искать солому и все необходимое для лошадей. Они думали, что по праву и в безопасности могут идти, куда захотят, однако этот негоднейший правитель приказал своим людям везде, где можно, без разбора убивать соратников герцога [7] Герцог надеялся, что может оставаться в спокойствии, пока не прибудет войско народа франков. Однако когда он начал в течение нескольких дней посылать своих слуг за всем необходимым, лукавый император предписал своим туркополам и печенегам нападать на них из засады и убивать [8]

Скулатос отмечает, что хроника «Деяния франков» не упоминает никаких обязательств императора предоставлять что-либо крестоносцам [9]. Такие обязательства не зафиксированы и в других хрониках. Иначе говоря, крестоносцы брали запасы без какого-либо разрешения императора. Стоит отметить также, что Петр Тудебод пишет не «необходимое для лошадей», а просто «необходимое», поэтому непонятно, что именно брали воины.

При явной «неправоте» крестоносцев, хронисты при этом указывают на недоброжелательность и враждебность императора. Причем термин «iniquus», означающий «недоброжелательный», «враждебный», иногда может указывать даже и на нечестивость в религиозном смысле [10]. Помимо приведенных цитат, необходимо добавить, что далее в тексте Гвиберт Ножанский называет императора «impius» [11]. Часто это слово имеет религиозный подтекст и означает «нечестивый», «кощунственный». Жан Флори в своей статье также противопоставляет «божественных» крестоносцев византийцам [12]. По сути, речь идет о том, что против византийцев используется идея священной войны.

Видимо, вследствие действий крестоносцев император посылает против них войско, которое терпит поражение. При этом крестоносцы пользуются божественной поддержкой:

«Деяния франков» Петр Тудебод Гвиберт Ножанский Роберт Реймсский
Балдуин, брат герцога, услышав об этом, тайно сделал вылазку, и наконец нашел их, когда они убивали его народ. С крепкой душой Балдуин устремился на них и превзошел их с Божьей помощью [13] (Балдуин) нашел их, когда они убивали его народ, атаковал их всей своей мощью и превзошел их с Божьей помощью [14] И когда он (Балдуин. - В. П.) заметил, что нашим досаждает неистовство туркополов, он яростно атаковал их, как подобает, и с благоволения Бога одержал такую победу, что захватил шестьдесят из них, часть убил, а часть отвел своему брату [15] Сильный духом, он мужественным натиском напал на них, и с Божьей помощью превзошел их, убив многих из них и представив своему брату-герцогу пленных [16]
Вечером несчастный император вновь приказал своим войскам напасть на герцога и народ Христа. Гоня их, непобедимый герцог и Христово войско семерых из них убили, а других непрерывно преследовали до ворот города [17] Вечером несчастный император отправил свои войска, приказав им атаковать герцога и народ Христа. Гоня их, непобедимый герцог и Христово войско семерых из них убили, преследуя остальных вплоть до ворот города [18]   На закате солнца, когда ночь уже покрыла поверхность земли, пособники императора предвкушали нападение на герцога. Однако с помощью божественной благодати с большим для них ущербом они едва ушли от рук наших [19]

Таким образом, можно говорить о фактическом использовании против византийцев идеи «священной войны». Считается, что Бог поддерживает крестоносцев в конфликтах с византийцами. В тексте противопоставляются «божественные» крестоносцы и император, который божественной поддержкой не пользуется. Кроме того, в этом же эпизоде Петр Тудебод называет императора «proditor» (предатель) [20]. Заметим, однако, что правы византийцы: они просто отвечали на несанкционированные действия крестоносцев на их территории.

Далее следовало войско Боэмунда Тарентского. Аноним, Гвиберт Ножанский и Роберт Реймсский описывают, как армия вынуждена была грабить город Кастория. Как описывают хронисты, местное население боялось крестоносцев и отказывалось снабжать их продовольствием. Страх жителей города был вызван, видимо, тем, что они уже знали норманнов по войне 1081-1085 гг., в результате которой были разорены их земли [21]. Однако если этот грабеж, возможно, был вызван нехваткой продовольствия в войске, то другой грабеж был совершен по причинам идейным. Хронисты описывают то, как в Пелагонии они разграбили некую крепость с еретиками:

«Деяния франков» Петр Тудебод Гвиберт Ножанский Роберт Реймсский
Выйдя из Кастории, мы вступили в Пелагонию, где была какая-то крепость еретиков. Мы напали на нее со всех сторон, и она покорилась нашей власти. Тогда мы зажгли огонь и сожгли крепость вместе с ее обитателями [22] Выйдя из Кастории, они вошли в Пелагонию, где была какая-то крепость еретиков. Мы напали на нее со всех сторон по озеру, в котором она была построена. Так она покорилась нашей власти. Когда был зажжен огонь, крепость была сожжена со всеми ее обитателями, а именно сборищем еретиков [23] Выйдя из Кастории, они пришли в Пелагонию, где нашли какой-то замок еретиков. Они напали на него со всех сторон и заставили его сдаться. Затем они сожгли его вместе со всеми обитателями [24] Выйдя из Кастории, они вошли в Пелагонию, в которой была какая-то крепость еретиков, на которую они напали со всех сторон. Под звуки труб мы взяли его, бросая копья и стрелы, и, похитив все, что можно, сожгли его вместе с его обитателями. Это все досталось им по заслугам, ибо их гнусная речь, пресмыкаясь, как рак, уже осквернила окружающие земли своим порочным догматом, и их порочное намерение оторвало эти земли от правой веры [25]

Как верно заметил Скулатос, какими бы еретиками ни были обитатели этой крепости, они остаются подданными императора, и не дело крестоносцев было решать их судьбу [26]. Однако факт правильности данного предприятия не ставится под сомнение. Император, видимо, в ответ на этот грабеж посылает против крестоносцев войско наемников, которое терпит поражение. В пересказе хронистов, крестоносцы не сомневаются в своей правоте и даже удивляются, заявляя об отсутствии какого-либо конфликта с императором. К тому же Петр Тудебод при описании стычки называет императора «exsecratus» (проклятый, гнусный, ужасный) [27]. Эта мысль фигурирует в словах Боэмунда Тарентского, адресованных  пленным византийским наемникам:

«Деяния франков» Петр Тудебод Гвиберт Ножанский Роберт Реймсский
Почему вы, негодные, убиваете народ Христов и мой? У меня нет никакой распри с вашим императором [28] Почему вы, негодные, убиваете народ Христов и мой? У меня нет никакой распри с вашим императором [29] Отчего, сказал он, вы нападаете на народ Христов и мой? Я не замышляю свергнуть вашего императора [30] О, маловразумительный народ! Почему вы пытаетесь убить наш народ, который еще и народ Бога? Мы - товарищи и слуги веры Христовой и воины-паломники Святого Гроба. Мы никоим образом не пытаемся вам навредить, или отобрать что-либо у вашего императора [31]

Наемники отвечают, что они не принимают решений, а лишь выполняют приказы императора. Как мы видим, снова против византийцев используется идея «священной войны» и говорится о божественной поддержке крестоносцев. Хотя на самом деле правы византийцы, которые попытались «дать сдачи» крестоносцам за атаку крепости еретиков.

Особенно примечательна в этом отношении хроника Роберта Реймсского: наемники императора отдают себе отчет в том, какой статус они занимают. Скорее всего, эта фраза придумана хронистом, но она многое проясняет для нашего исследования: «Господин! Мы - наемники императора и желаем получить от него вознаграждение. Мы идем, куда ему захочется, мы делаем то, что он повелевает, повинуясь ему больше, чем Богу. Однако мы признаем, что должно  повиноваться Богу, а не людям [32]… Во имя Господа, воинами и паломниками которого вы являетесь, удостойте нас своей милости» [33].

Это не единственный пример, когда на страницах хроник враги крестоносцев якобы признают их божественность. Аналогию можно провести с эпизодом, повествующим о беседе мусульманского атабека Кербоги со своей матерью: мать Кербоги также говорит о божественной поддержке, сопутствующей войску крестоносцев.

Таким образом, крестоносцы оказываются безусловно правы во всех своих конфликтах с византийцами, против которых используется идея «священной войны».

Примеры использования идеи «священной войны» имеются и в других хрониках первого крестового похода. Например, описание Раймунда Анжильского того, как епископа Пюи взяли в плен наемники императора: «Епископ Пюи... был захвачен печенегами. Они сбросили его с его мула, ограбили и сильно ударили по голове. Но поскольку епископ был столь необходим народу Бога, его жизнь была спасена» [34]. Похожая фраза имеется у Петра Тудебода [35]. Рауль Каэнский рассказывает, как Алексей замышлял победить воинов Танкреда (речь идет о военных действиях уже после крестового похода, но до освобождения Боэмунда Тарентского из сарацинского плена), но у него это не получилось: «На земле решают люди, но судит Бог, который восседает в небесах над херувимами» [36]. Эккехард из Ауры пишет о кознях императора по прибытии крестоносцев в Византию: «Он (император. - В. П.) уничтожил бы их обманом, если бы мастерство герцога Готфрида более надежно не охраняло бы стадо Господа» [37]. Бодри Дольский излагает сходные идеи, описывая одно из столкновений крестоносцев с императорскими властями: «Император Алексей, услышав это, был в гневе и постоянно замышлял в своем сердце зло в отношении войска Христа» [38]. Хронист не предполагает здесь равенство статуса крестоносцев и императора. Подобную же дифференциацию мы видим в рассказе о том, как император, шедший на помощь крестоносцам, повернул назад под влиянием слов Стефана Шартрского: «Если бы император Алексей тогда все же пришел и превзошел бы турок, триумф был бы приписан его народу, а не войску Бога» [39]. В его же хронике крестоносцы возмущаются, что им приходится присягать императору: «Франки утверждали, что должны клятву только Богу, воинами которого они были в пути» [40].

Хроника Петра Тудебода содержит подобные идеи во фрагменте, не имеющем ничего общего с «Деяниями франков». Речь идет о пути войска Раймунда Сен-Жилльского через Восточную Европу: «Выйдя (из Склавонии. - В. П.), он (Раймунд Сен-Жилльский. - В. П.) достиг Диррахия, который был императорским городом. Он надеялся, что находится в своей земле, но вдруг был атакован вражескими подонками. Греческий народ, наблюдая за этими благоразумнейшими воинами Христа, не прекращал тайно и скрытно выслеживать день и ночь, как навредить им и причинить им вред» [41]. В хронике Гвиберта Ножанского также имеется фрагмент со сходной идеей: «Но Бог, вдохновением которого были движимы эти набожные толпы, защитил их так, что негоднейший (император) не нашел места, чтобы им навредить» [42].

Хронисты первого крестового похода не признают «римский статус» Византии, которая, по убеждению византийцев, являлась наследницей Римской империи. Для крестоносцев византийцы - «греки», а не «ромеи», а император - не «император Рима», а «император греков». В качестве примера можно привести хронику Гвиберта Ножанского. Он называет императора «греческим императором» [43], а народ именует «греческим» [44]. О мусульманских завоеваниях, он пишет: «Когда они (турки. - В. П.), более боеспособные и более рассудительные в своей отваге, атаковали империю Константинополя, …император греков… отправил во Францию письмо, адресованное Роберту, графу Фландрскому» [45]. Во время осады Никеи было решено отправить посольство к «правителю Константинополя»: «Всеобщим решением они постановили отправить посольство к правителю Константинополя, дабы сообщить ему, что нужно переправить сколь можно больше кораблей в Кивот, где имеется пристань» [46]. В хронике Роберта Реймсского пересказана речь папы на Клермонском соборе, где папа говорит: «Они (персидский народ. - В. П.) уже раскололи царство греков и властвуют территорией, которую нельзя преодолеть и за два месяца путешествия» [47]. В той же хронике крестоносцев из похода бедноты на обратном пути встречает «негоднейший император Константинополя» [48]. Рауль Каэнский пишет: «Во времена своего отца он (Боэмунд. - В. П.) дважды обращал в бегство императора греков Алексея» [49]. Эккехард из Ауры пишет: «Во времена Генриха IV, императора римлян и Алексея Константинопольского, согласно евангельскому предсказанию, поднялся повсюду один народ против другого и царство против царства…» [50]. Под императором «римлян» здесь подразумевается Генрих IV, германский император в 1056-1106 гг. Таким образом, если империя и жива, то она находится на Западе. Многие хронисты, в том числе и Аноним, не признают translatio imperii в отношении византийцев. Впрочем, необходимо отметить, что непризнание «римского» статуса было характерно не только для крестоносцев, но и для Запада в целом, причем это отношение к Византии сформировалось еще до периода крестовых походов [51].

Ряд хронистов критикует византийцев с религиозной точки зрения. Гвиберт Ножанский довольно много внимания уделяет критике восточного христианства. Он говорит о том, что оно погрязло в ересях (при этом Гвиберт дает понять, что речь идет именно о греках): «Этот вздор до сих пор процветает у них как в делах светских, так и в христианском вероисповедании. И у нас нет с ним практически ничего общего ни в причащении, ни в подчинении апостольскому престолу» [52]. Далее есть еще одно любопытное замечание, касающееся filioque, где хронист говорит о «damnatio» восточного христианства, которое чаще переводится как «проклятие» [53]. В основном Гвиберт критикует византийцев по поводу разных способов причастия и по поводу filioque в символе веры. В итоге византийцы были, по мнению хрониста, наказаны за свои отклонения от истины: «Отпав от веры в Троицу, они постепенно пришли к тому, что понесли большой ущерб от языческих народов, ибо те, кто в грязи, до сих пор покрыты грязью» [54]. Гвиберт, таким образом, говорит о том, что за их отступления от истины византийцы были наказаны пришествием сарацинов. Он также выражает недовольство по поводу браков священников и якобы изданного императором закона, предписывающего отдавать одну из дочерей в проститутки, если всего их три или четыре.

Довольно строг по отношению к византийцам Рауль Каэнский: «Язычники вокруг нас стали сильнее. Греки и турки закрыли нам все пути. Мы ожесточили две наиболее мощные из сил мира - Константинополь и Персию» [55]. Он, таким образом, приравнивает греков к туркам и называет язычниками и тех, и других. Раймунд Анжильский намекает на то, что византийцы - это чуть ли не враги веры: «Первый дар, который дал нам Господь, а именно Никея, отвернулся от него. Бог дал вам свой город, отобрав его у ваших врагов, но потом не был там познан. Если кто-то упоминал имя Господа, то был бит плетьми а дела Божии там не творились» [56]. Намек сделан, вероятно, на византийцев, ибо город достался им.

Частое явление у хронистов - употребление в отношении императора негативной терминологии, затрагивающей религиозные аспекты. Например, Петр Тудебод называет императора «exsecratus» (проклятый, гнусный, ужасный) и «prophanus» (лишенный святости, нечестивый) [57]. Он пишет: «Армия проклятого императора пришла и атаковала графа, его братьев и всех, кто был с ними» (Venit itaque exercitus execrati imperatoris, invasitque comitem cum fratre suo et alios omnes). Гвиберт Ножанский называет императора вероломным (perfidus). В средние века термин «perfidus» означал «неверующий», «нечестивец» и даже «язычник» или «еретик» [58]. Вот как описывает хронист прибытие в Константинополь герцога Готфрида Бульонского: «И вероломный император (perfidus), испуганный приходом знаменитейшего графа…» [59]. Другой пример: «И вероломный Алексей (Alexius perfidus), который некогда просил помощи против турок, был жестоко зол на нас» [60]. Среди терминов, которые могут иметь религиозное значение, помимо уже упомянутого  perfidus, можно встретить также impius. Например, когда хронист описывает столкновение императорских войск с крестоносцами Готфрида Бульонского, он пишет, что «нечестивый император узнал об этой новости» [61]. Граф Сен-Жилльский клянется «нечестивому императору не посягать на его жизнь и честь» [62]. Часто слово «impius» имеет религиозный смысл и означает «нечестивый», «кощунственный». Кроме того, в хронике говорится, что у императора mens infida (Cujus infidae menti per omnia principalis in hoc opere subjacebat intentio…) [63]. Данное слово также может иметь религиозное значение - «неверующий». Рауль Каэнский в своей хронике называет Алексея Комнина «вероломным королем»: quibus viribus dolos perfidi regis valeat punier [64].

Не менее враждебен по отношению к императору и Эккехард из Ауры. Правда, его хроника богата на эпитеты лишь в повествовании об арьергардном походе, в котором он, видимо, участвовал сам. Император назван «maledictus», что часто переводится как «проклятый» [65]. Кроме того, отчасти в связи с нарушением обещаний помощи со стороны императора он назван «perjurus», что может означать «вероломный» в религиозном значении [66]. Император также назван «tyrrannus», говорится о «perjuria» (вероломстве) с его стороны [67]. Императора обвиняют в предательстве и коллаборационизме, сотрудничестве с турками. Верх религиозной критики со стороны Эккехарда - это то, что он называет императора «ecclesiae persecutor Alexius» [68] (гонитель церкви Алексей).

При этом византийцы остаются в глазах крестоносцев христианами. В хронике «Деяния франков» показано, что, когда армия Боэмунда проходит через европейскую часть Византии, Боэмунд отдает себе отчет в том, что он идет через землю христиан: «Здесь Боэмунд держал совет со своим народом, ободряя и увещевая быть добрыми и смиренными. И пусть они не разграбляют эту страну, ибо это страна христиан, и пусть никто не берет больше того, что будет ему достаточно для еды» [69]. В другом месте речь идет о переговорах Раймунда с императором: «Пока же император предлагал, граф (Раймунд Сен-Жилльский. - В. П.) обдумывал, какому наказанию можно подвергнуть императорское войско. Но герцог Готфруа и Роберт, граф Фландрский и другие вожди заявили ему, что несправедливо будет воевать против христиан» [70]. За императора тогда вступился и Боэмунд, которого автор хроники по этому поводу называет «мудрый муж». Здесь же можно упомянуть совместный крестный ход греков и латинян после взятия Иерусалима: «Петр Пустынник остался в Иерусалиме, приказывая и предписывая грекам, латинянам и клирикам, чтобы они в верности своей прошли крестным ходом во славу Божию и сотворили молитвы и милостыню, дабы Бог дал победу своему народу» [71]. Латиняне, таким образом, не отказывались и от совместных богослужений с греками.

Повествование обо всех этих событиях в хронике Гвиберта Ножанского, в целом аналогично повествованию Анонима: «Когда собрался весь народ, Боэмунд собрал предводителей и держал совет, посоветовавшись со своими товарищами, предписал всем, чтобы они действовали добро и честно по отношению к населяющим эту землю христианским народам и не опустошали родину тех, кого они пришли защищать» [72]. Об этом эпизоде говорит и Бодри Дольский: «Земля, по которой мы идем,  христианская, и нельзя ее грабить» [73]. Гвиберт также говорит и о переговорах с Раймундом Сен-Жилльским: «Предводители, а именно герцог Готфрид, Гуго Великий, Роберт Фландрский и другие, сказали, что никак нельзя нести оружие против кого-либо, кто  считается христианином» [74]. Более того, он пишет о греках как о людях «нашей веры», осуждая действия «похода бедноты»: «Те, кто в свое время дал обет воевать против язычников, люто воевали против людей нашей веры. Они без разбора рушили церкви и нападали на имущество христиан» [75]. Петр Тудебод говорит только о переговорах с графом: «Пока же император предлагал, граф обдумывал, какому наказанию можно подвергнуть императорское войско. Но герцог Готфруа, граф Фландрский и другие вожди заявили ему, что несправедливо воевать против христиан» [76]. Раймунд Анжильский отмечает тот же эпизод; вожди говорят графу Сен-Жилльскому, что «безумно воевать с христианами, когда нам угрожают турки» [77]. Роберт Реймсский приводит эпизод, когда император боится, что крестоносцы могут причинить вред его землям: «Он боялся, как бы столь большое войско не поднялось против него… Однако наши совершенно не желали этого, не имея желания сражаться против христиан» [78]. Бодри Дольский описывает, как крестоносцы впали в растерянность, узнав о том, что они должны присягать императору: «Что им (крестоносцам. - В. П.) было делать? Они не желали воевать против христиан» [79].

Многие хронисты отмечают, что поход был организован под флагом помощи братьям-христианам на Востоке. Например, такова хроника Фульхерия Шартрского. Так он объясняет мотивы действий папы Урбана II по провозглашению крестового похода: «Услышав также, что внутренние области Романии захвачены у христиан турками и подвергаются опасным и опустошительным нападениям, папа, побужденный благочестием и любовью и действуя по мановению Божьему, перевалил через горы и с помощью соответствующим образом назначенных легатов распорядился созвать собор в Оверни в Клермоне» [80]. Под «Романией» в то время понимались малоазийские территории Византии [81]. Далее хронист уже передает речь папы, который вновь говорит о Романии: «Именно, необходимо, чтобы вы как можно быстрее поспешили на выручку ваших братьев, проживающих на Востоке, о чем они уже не раз просили вас. Ибо в пределы Романии вторглось и обрушилось на них, о чем большинству из вас уже сказано, персидское племя турок, которые добрались до Средиземного моря, именно до того места, что зовется рукавом св. Георгия. Занимая все больше и больше христианских земель, они семикратно одолевали христиан в сражениях, многих поубивали и позабирали в полон, разрушили церкви, опустошили царство Богово… И вот об этом-то деле я прошу и умоляю вас, глашатаев Христовых, - и не я, а Господь, - чтобы вы увещевали со всей возможной настойчивостью людей всякого звания… позаботиться об оказании всяческой поддержки христианам и об изгнании этого негодного народа из пределов наших земель» [82]. При этом, правда, Фульхерий Шартрский ясно дает понять, что папство в любом случае стоит выше восточных христиан. Например, когда пишет о распрях вокруг апостольского престола: «…поскольку если церковь римская, в которой есть первостепенный источник исправления для всего христианства, расстроена какой-либо смутой…» [83].

Не только Фульхерий Шартрский упоминает Византию в декларации папы в Клермоне. Подобно ему это делает Роберт Реймсский: «От пределов иерусалимских и из града Константинополя пришло к нам важное известие, да и ранее весьма часто доходило до нашего слуха, что народ персидского царства, иноземное племя, чуждое Богу, народ, упорный и мятежный, неустроенный сердцем и неверный Богу духом своим [84], вторгся в земли этих христиан» [85].

Эккехард из Ауры в своей хронике также пишет о бедах Византии: «Все области со всех сторон вплоть до этого болота или морской пазухи, которое называют рукавом святого Георгия, они (турки. - В. П.) разрушили до основания, не пощадив ни одной христианской души, ни одной церкви или монастыря и даже изображения святых» [86]. Он же говорит о Никее как об оплоте христианства («catholicae quondam fidei turrim firmissimam») [87].

Некоторые хронисты воздают хвалы Константинополю. Например, Фульхерий Шартрский описывает подход армий крестоносцев к Константинополю: «Сколь славный и красивый этот город! Сколько монастырей, сколько дворцов в нем, чудесным образом изготовленных! Сколь много можно созерцать прекрасных творений на его площадях и улицах» [88]. В пересказе клермонской речи папы, сделанном Гвибертом Ножанским, говорится о том, что мы должны почитать константинопольскую церковь, поскольку из нее исходит начало христианства [89]. При этом в другом месте хроники, о чем уже было сказано, Гвиберт говорит об отходе восточных христиан от истинной веры.

Роберт Реймсский отмечает в своей хронике, что Константинополь был построен Константином после его видения. Для него этот город - цитадель христианства: «Сейчас это - вместилище священнейших реликвий пророков, апостолов и многих святых… Царственный город Константинополь был создан таким, чтобы стать царственной и надежной резиденцией святых реликвий» [90]. Однако византийцы в любом случае будут стоять ниже Рима по статусу: «И, таким образом, он должен был быть приравнен к Риму по святости и по царственности, если бы в Риме не было папского престола и если бы он не был головой и вершиной всего христианства» [91].

Таким образом, хронисты относят греческий народ к христианам, а Константинополю отводят важную роль в христианском мире. Однако в целом крестоносцы считают свою роль в христианстве более важной. Именно они - «войско Бога», именно они выполняют божественную волю, за что получают воздаяние и считаются мучениками за веру. Византийцы никогда не окружены в хрониках подобным ореолом. В случае возникновения каких-либо конфликтов с византийцами за крестоносцами признается безусловная правота, и это имеет свое религиозное обоснование. Ряд хронистов, кроме того, говорят об ущербности византийцев и императора с религиозной точки зрения. Но такая позиция характерна не для всех хроник, и византийцы предстают скорее как своего рода «второстепенные христиане», стоящие по своему статусу ниже самих крестоносцев.

 

© Портных В.Л., 2009
© Бойчук Б.В., 2012
DEUSVULT.RU, 2012

 

Примечания

*. Работа была опубликована: Портных В.Л. Византия и идея крестового похода // «Деяния франков и прочих иерусалимцев»: учеб.-метод. пособие. Новосиб. гос. ун-т. Новосибирск, 2010. С. 227-244.

1. До публикации в «Деяния франков и прочих иерусалимцев», статья была опубликована в издании: Портных В. Л. Византия и идея крестового похода // Политическая культура в истории Германии и России: сб. науч. статей. Кемерово, 2009. С. 254-269.

2. Ряд работ описывают предысторию этих отношений и сами отношения в контексте их предыстории: Charanis P. Byzantium, the West and the origin of the First Crusade // Byzantion. 1949. № 19; Cowdrey H.E.J. The Gregorian papacy, Byzantium and the first crusade // Byzantium and the West c. 850-1200. Proceedings of the XVIII spring symposium of Byzantine studies. Amsterdam, 1988; Idem. Pope’s Gregory VII’s «crusading» plans of 1074 // Outremer: studies in the history of the Crusading kingdom of Jerusalem presented to J. Prawer / ed. B.Z. Kedar, H.E. Mayer, R.C. Smail. Jerusalem, 1982; McQueen W.B. Relations between the Normans and Byzantium 1071-1112 // Byzantion. 1986. № 56; Munro D.C. Did the Empreror Alexius ask for aid at the Council of Piacenza? // American historical Review. 1922. № 27; Заборов М.А. Византийская политика папства и начало крестовых походов // Средние века. М., 1959. Вып. XIV. Ряд работ посвящен анализу отношений крестоносцев и Византии непосредственно во время первого крестового похода: Flori J. Quelques aspets de la propaganda anti-byzantine dans les sources occidentales de la premiere croisade // Chemins d’Outre-Mer. Etudes d’histoire sur la Méditerrannée médiévale offertes à Michel Balard. P., 2004. T. 1; Ganshof F.-L. Recherche sur le lien juridique qui unissait les chefs de la Première Croisade à l’empereur byzantine // Mélanges offerts à M. Paul-E. Martin. Paris: Société d’histoire et d’archéologique de Genève, 1962; Hill J.H. Raymond of Saint Gilles in Urban’s plan of greek and latin friendship // Speculum, 26 (1951); Hill J.H., Hill L.L. The convention of Alexius Comnenus and Raymond of St. Gilles // American Historical Review, 58 (1952-1953); Krey A.C. Urban’s crusade - success or failure // American historical review, 1948; Lemerle P. Byzance et la croisade // Relazioni del X congresso internazionale di scienze storiche. Storia del medioevo. Firenze, 1955. Vol. 3; Skoulatos B. L’auteur anonyme des Gesta et le monde byzantine // Byzantion. 1980. № 50; Shepard J. Cross-purposes: Alexius Comnenus and the First Crusade // The First Crusade: origins and impact. Manchester, 1997; Idem. When Greek meets Greek: Alexius Comnenus and Bohemond in 1097-1098 // Byzantine and modern greek studies. 1988. № 12. Имеются также работы, посвященные латино-византийским отношениям на протяжении всего периода крестовых походов на Восток: Harris J. Byzantium and The Crusades. N.Y., 2003; Lilie R.-J. Byzantium and the crusader states 1096-1204. Oxford, 1993.

3. Flori J. La guerre sainte. La formation de l’idée de la croisade dans l’Occident chrétien. P., 2001; Riley-Smith J. The first crusade and the idea of crusading. L., 1993; Портных В.Л. Крестоносцы глазами современника (на материале Gesta Francorum) // Сибирь на перекрестье мировых религий: Матер. Третьей межрегион. конф. Новосибирск, 2006. С. 19-24.

4. Подробный анализ понятий, используемых в отношении мусульман см.: Лучицкая С.И. Образ другого: мусульмане в хрониках крестовых походов. СПб., 2001.

5. Gesta Francorum et aliorum Hierosoliminatorum. The Deeds of the Francs and the other pilgrims to Jerusalem / ed. R. Hill. L., 1962. P. 6: «Cumque fuisset hospitatus dux, secure mittebat armigeros suos per singulos dies, ut paleas et alia equis necessaria asportarent. Et cum putarent exire fiducialiter quo vellent, iniquus imperator Alexius imperavit Turcopolis et Pinzinacis invadere illos et occidere».

6. Petrus Tudebodus. Historia de hierosolymitano itinere / publié par J.H. Hill, L.L. Hill. P., 1977. P. 38: «Cumque hospitatus fuit secure legebat dux armigeros suos per unumquemque diem foras, quatinus paleas et alia necessaria asportarent. Et jam computabant cum fiducia exire quocumque ire voluissent ; iniquus imperator Alexius nomine sagaciter  faciebat eos excubare, suisque Torcopolis et Pincinacis imperabat eos invadere et occidere».

7. Recueil des historiens des croisades: Historiens occidentaux. P., 1844-1895 (далее RHC). T. 4. P. 147: «Hospitio itaque ad imperium imperatoris accepto, ad contrahendas undecumque paleas equisque necessaria dux et quique suorum armigeros proprios destinabat. Et quum arbitrarentur licite ac sicure se discurrere posse quo vellent, clam princeps ille nequissimus his qui circa se versabantur imperat ut ducis ministros, quocumque pervadere possent, indifferenter occiderent».

8. RHC. T. 3. P. 743: «Speravit iterum dux ibi securus remanere, quoadusque convenirent agmina gentis Francigenae. Et quum per aliquot dies mittere coepit clientes suos ad necessaria comparanda,  dolosus imperator praecepit Turcopolis suis et Pincenatibus ut in insidiis positi eos invaderent et occiderent».

9. Skoulatos B. L’auteur anonyme. P. 512.

10. Портных В.Л. Некоторые аспекты взаимоотношений византийцев и крестоносцев // Вестн. НГУ. Серия: История, филология. 2008. Т. 7. Вып. 1: История. С. 115.

11. RHC. T. 4. P. 147.

12. Flori J. Quelques aspets de la propaganda anti-byzantine dans les sources occidentales de la premiere croisade // Chemins d’Outre-Mer. Etudes d’histoire sur la Méditerrannée médiévale offertes à Michel Balard. T. 1. P., 2004.

13. Gesta Francorum. P. 6: «Balduinus itaque frater ducis haec audiens misit se in insidiis, tandemque invenit eos occidentes gentem suam, eosque invasit forti animo, ac Deo iuvante superavit eos».

14. Petrus Tudebodus. P. 39: «Tandem invenit eos occidentes gentem suam quosque invasit toto corde, et Deo iuvante eos superavit».

15. RHC. T. 4. P. 147: «…et quum suos repperisset Turcopolitarum violentia molestari, acerrime eos, , uti decebat, aggreditur; et Deo prosperante, tanta victoria potitur, ut ex eis sexaginta comprehensis, partim occiderit, partim duci fratri obtulerit».

16. Ibid. T. 3. P. 744: «…forti animo et virili impetu illos invasit; et sic, Deo juvante, illos superavit pluresque ex eis occidit, et captos fratri suo duci praesentavit».

17. Gesta Francorum. P. 6: «Sero autem facto, infelix imperator iussit suis exercitibus invadere ducem cum Christi gente. Quos dux persequens inuictus cum Christi militibus septem ex illis occidit, persequendo alios usque ad portam civitatis».

18. Petrus Tudebodus. P. 39: «Sero autem superveniente mandavit infelix imperator suos exercitus, et fecit invadere ducem simul cum Christi gente. Quos sequens invictus una cum Christi militibus occidit septem ex illis, et persequendo  alios veniebat usque ad civitatis portam».

19. RHC. T. 3. P. 744: «Sole igitur occidente, quum nox superficiem terrae cooperuisset, satellites imperatoris praesumpserunt ducem invadere; sed divina adminiculante gratia, cum mango sui detrimento, vix manus illius potuerunt evadere».

20. Petrus Tudebodus. P. 39.

21. Skoulatos B. L’auteur anonyme. P. 516.

22. Gesta Francorum. P. 8: «Egressi de Castoria, intravimus Palagoniam, in qua erat quoddam hereticorum castrum. Quod undique aggressi sumus, moxque nostro succubuit imperio. Accenso itaque igne, combussimus castrum cum habitatoribus suis».

23. Petrus Tudebodus. P. 41: «Quoadusque pervenerunt in Castoriam, intraverunt in Pelagoniam, in qua erat quoddam hereticorum castrum. Nos vero undique aggressi sumus illud in quodam  lacu in quo aedificatum fuerat; quod continuo notro succubuit imperio. Accenso itaque igne, comburerunt castrum illud una cum habitatoribus suis, scilicit hereticorum congregatione».

24. RHC. T. 4. P. 153: «Egressis tandem de Castoria occurrit Pelagonia, ubi quoddam castrum Haereticorum repperiunt; quod undique aggressi, ad suum subdi coegere imperium; et igne subjecto combusserunt cum suis habitatores castrum».

25. RHC. T. 3. P. 745: «Nec id eis injuria contigit, quia illorum detestabilis sermo, ut cancer, serpebat, jamque circumjacentes regiones suo pravo dogmate foedaverat, sicut et ipsos a recta fide sua foeda intentio abduxerat».

26. Skoulatos B. L’auteur anonyme. P. 517.

27. Petrus Tudebodus. P. 41.

28. Gesta Francorum. P. 9: «Quare miseri occiditis gentem Christi et meam? Ego cum vestro imperatore nullam altercationem habeo».

29. Petrus Tudebodus. P. 41-42: «Quare miseri occiditis gentem Christi et meam? Ego cum vestro imperatore nullam altercationem habeo».

30. RHC. T. 4. P. 153: «Cur, inquit, et Christi et meam insequimini gentem? Ego imperatori vestro nihil molior eversionis».

31. Ibid. T. 3. P. 746: «Gens male sana, quare quaeritis occidere gentem Dei et nostrum? Nos sumus Christianae fidei consortes et domestici et peregrini milites Sancti Sepulcri. Nos neminem vestrum quaerimus laedere, nec imperatori vestro molimur aliquid auferre».

32. Деяния апостолов, 5:29.

33. RHC. T. 3. P. 746: «Domine, conductitii milites imperatoris sumus, et donativa nostra promereri ab eo  desideramus: quo ei libet vadimus, quod  praecipit facimus, et magis illi quam Deo obedimus. Nos tamen bene recognoscimus quia magis oportet obedire Deo quam hominibus... Sed pro Deo, cujus peregrini et milites estis, dignemini nostri misereri».

34. Le «Liber» de Raymond d’Aguilers / publié par J.H. Hill, L.L. Hill. P., 1969. P. 39: «…episcopus Podiensis… a Pincenatis captus est. Qui deicientes eum de mula spoliaverunt, et in capite graviter eum percusserunt. Sed quia tantus pontifex adhuc populo Dei erat necessarius, per eius misericordiam vite est reservatus».

35. Petrus Tudebodus. P. 44.

36. RHC. T. 3. P. 708: «Deliberant in terra homines: judicat qui sedet super Cherubim in coelo Deus».

37. Ibid. T. 5. P. 21: «…dolis eos interfecisset, nisi Gotefridi ducis solertia supra gregem Domini cautius vigilasset».

38. Ibid. T. 4. P. 22: «Audiens hoc imperator Alexius, valde iratus, malum exercitui Christi in corde suo indesinenter machinabatur».

39. Ibid. P. 73: «Si enim Alexius imperator advenisset Turcosque superasset, triumphus gentis suae non exercitui Dei ascriberetur».

40. Ibid. P. 25: «Franci praetendere se juramentum nulli nisi Deo debere, cui milites erant in via».

41. Petrus Tudebodus. P. 44: «Exinde pervenit Durachim, quae civitas imperatoris est; cupiensque jam esse in terra sua, quandoque inimicorum invasus est pessimorum manu. Grecorum itaque gens insidians istos prudentissimos Christi milites, quocumque ei nocere aut offendere potuerat in die et in nocte latenter et occulte non desinebat».

42. RHC. T. 4. P. 154: «Sed Deus, cujus pia illa agmina  ducebantur instinctu, ita eos est tiutus, ut nullus ad eorum laesionem nequissimo pateret locus, immo, omni possibilitate succisa, gravis misero incuteretur metus».

43. Ibid. P. 133: «Apud Graecum imperatorem».

44. Ibid. P. 150, 154.

45. Ibid. P. 131: «Hi igitur armis vivaciores et consultius utentes audacia, dum Constantinopolitanum urgerent imperium…imperator Graecorum… misit in Franciam, scribens Roberto seniori, Flandrensium comiti, epistolam».

46. Ibid. P. 159: «…omnium assertione decernunt ut ad principem Constantinopolitanum legatio destinetur, quae suggerat naves quamplurimas Civizenam usque urbem debere perduci, ubi portum constat haberi».

47. RHC. T. 3. P. 728: «Regnum Graecorum jam ab eis ita emutilatum est et suis usibus emancipatum quod transmeari non potest itinere duorum mensium».

48. Ibid. P. 736: «…jubente nequissimo imperatore…».

49. Ibid. P. 606: «Is Graecorum imperatorem Alexium bis sub patre in fugam converterat».

50. RHC. T. 5. P. 12: «Tempore Henrici IV imperatoris Romani, et Alexii Constantinopolitani, juxta praesagium evangelicum, surrexit undique gens contra gentem et regnum adversus regnum». Ср.: Мф. 24:7.

51. France J. Byzantium in Western Chronicles before the First Crusade // Knighthoods of Christ. Essays on the History of the Crusades and the Knights Templar, presented to Malcolm Barber / ed. N. Housley. Aldershot: Ashgate, 2007. P. 8-14.

52. RHC. T. 4. P. 126: «Unde haec ipsorum, et in actu saeculari, et in professione Christiana, nugacitas ad hoc usque tempus in tantum viguit, ut neque in Eucharistiae confectione, neque in apostolicae sedis subjectione pene quicquam illis commune nobiscum sit».

53. Ibid. P. 126.

54. Ibid. P. 127: «Dum enim a Trinitatis fide desciscunt, ut adhuc sordescant qui in sordibus sunt, paulatim usque ad estrema suspiciendae gentilitatis detrimenta venerunt».

55. Ibid. T. 3. P. 712: «Invaluit contra nos gentilitas, vias nobis circumcirca obstruxerunt Graeci et Turci: geminas totius orbis opulentissimas exasperavimus potestates, Constantinopolim et Persida».

56. Raymond d’Aguilers. P. 86: «Prius donum quod vobis contulit Dominus scilicet Nicea est, aversa ab eo, Deus donavit vobis suam civitatem et abstulit eam inimicis vestris et postea non fuit ibi cognitus, et si aliquis nomen Domini invocavit ibi fuit flaggelatus, et opera Domini non fuerunt ibi facta».

57. Подробнее о примерах использования этой терминологии см.:  Портных В.Л. Некоторые аспекты взаимоотношений византийцев и крестоносцев (по хронике «Деяния франков» // Вестн. НГУ. Сер.: История, филология. Новосибирск, 2008. Т. 7. Вып. 1: История. С. 112-116.

58. Niermeyer J.F. Mediae Latinitatis lexicon minus = Medieval Latin dictionary = Lexique latin médiéval = Mittellateinishces Wörterbuch. Leiden; Boston, 2002. P. 1027.

59. RHC. T. 4. P. 147: «At perfidus  imperator, territus audito clarissimi ducis adventu, detulit ei reverentiam, sed nimis extortitiam».

60. Ibid. P. 154: «Tunc Alexius perfidus, qui olim contra Turcos auxiliorum putabatur avidus, acerbitate rancoris infrenduit».

61. RHC. P. 147: «haec ad impii imperatoris ubi devenere notitiam, multa animadversione torquetur».

62. Ibid. P. 155: «…vitae et honoris indemnitatem jurat Alexi impio».

63. Ibid. P. 159.

64. Ibid. T. 3. P. 612.

65. Ibid. T. 5. P. 29.

66. Ibid. P. 31.

67. Ibid. P. 38, 31.

68. Ibid. T. 5. P. 37.

69. Gesta Francorum. P. 8: «Tunc Boamundus ordinauit concilium cum gente sua, confortans et monens omnes ut boni et humiles essent; et ne depredarentur terram istam quia Christianorum erat, et nemo acciperet nisi quod ei sufficeret ad edendum».

70. Ibid. P. 13: «Et dum imperator haec mandabat, comes meditabatur qualiter vindictam de imperatoris exercitu habere posset. Sed dux Godefridus et Rotbertus comes Flandrensis aliique principes dixerunt ei, iniustum fore, contra Christianos pugnare».

71. Histoire anonyme. P. 210: «Petrus uero Heremita remansit Hierusalem, ordinando et precipiendo Grecis et Latinis atque clericis, ut fideliter Deo processionem celebrarent, et orationes elemosinasque facerent, ut Deus populo suo uictoriam daret».

72. RHC. T. 4. P. 152: «Tota igitur gente coacta, collectis proceribus, consilium cum eis communicat, pari omnium indictione praecipens ut per Christianas habituri gentes, benigne innocenterque se agerent; nec eorum patriam depopularentur, pro quorum suffragio venisse debuerant».

73. Ibid. P. 22: «Terra in qua sumus Christianorum est, ideo nobis eam depraedari non licet».

74. RHC. P. 155: «At principes, dux utique Godefridus, Hugo Magnus Robertusque Flandrensis et ceteri dixerunt quia nunquam contra aliquem qui Christiano censeatur agnomine arma portabunt».

75. Ibid. P. 143-144: «et qui contra paganos voto certamen insumpserant, passim ecclesiarum excidiis, Christianorum involando substantiis, contra nostrae fidei homines factorum immanitate pugnabant».

76. Petrus Tudebodus. P. 47: «Et dum haec imperator mandaret, comes meditabatur qualiter vindictаm de imperatoris exercitu habere potuisset. Sed dux Godefridus, et Flandresis comes, et alii principes dixerunt ei iniustum esse, contra Christianos pugnare».

77. Raymond d’Aguilers. P. 42: «…stultissimus esse contra Christianos pugnare, cum Turci imminerent».

78. RHC. T. 3. P. 748: «Timebat namque ne tantus et tantorum exercitus in se insurgeret… Sed nostri prorsus hoc non quaerebant, quia contra Christianos praeliari nolebant».

79. Ibid. T. 4. P. 25: «Quid facerent? Contra Christianos pugnare nolebant».

80. Заборов М.А. Крестовые походы в документах и материалах. М., 1977. С. 48.

81. Там же.

82. Там же. С. 48-49.

83. RHC. T. 3. P. 326: «…quoniam  si Romana  Ecclesia, in qua principalitas correctionis universae Christianitatis obtinetur, quolibet turbine confunditur…».

84. Псалт. 77:8.

85. Заборов М.А. История крестовых походов в документах и материалах. С. 51.

86. RHC. T. 5. P. 13: «…universas circumquaque regions usque ad paludem sive sinum maris, qui Brachium Sancti Georgii dicitur, funditus devastantes, nulli animae christianae, nulli ecclesiae vel monasterio, immo nec ipsis sanctorum imaginibus parcentes».

87. Ibid. P. 13.

88. Ibid. T. 3. P. 331: «O quanta civitas nobilis et decora! Quot monasteria, quot palatia sunt in ea, opere miro fabrefacta! quot etiam in plateis vel vicis opera ad spectandum mirabilia!».

89. Ibid. T. 4. P. 137: «...uti est civitas Constantinopolitana, praebetur: „illi potissimum ecclesiae deberemus ex qua gratiam redemptionis et totius originem Christianitatis accepimus“».

90. RHC. T. 3. P. 750: «Ibi nunc habent receptaculum sacratissimae reliquiae sanctorum prophetarum, apostolorum et innumerabilium martyrum sanctorum… Ideo igitur talis effecta est urbs regia Constantinopolis, ut sanctarum, quas supra diximus, reliquiarum foret tutissima regia».

91. Ibid. P. 750-751: «Ed ideo bene debet Romae coaequari dignitate sanctuarii et excellentia regiae dignitatis, nisi quod Roma est papali apice sublimata, et caput et summa totius Christianitatis».

Постоянный адрес публикации: http://deusvult.ru/69-vizantiya-i-ideya-krestovogo-pokhoda.html.