Aurum igne probatum: библейский символ в хрониках крестовых походов

Работая со средневековыми хрониками, историк-медиевист часто сталкивается с цитатами или парафразами из Библии. Само по себе это не удивительно, учитывая ту роль, которую Библия играла в жизни средневекового человека [1]. Для хронистов, в подавляющем большинстве клириков и монахов, она стала подлинным кладезем идей, образов и мотивов, к которым прибегали при создании своих трудов. Вкрапление в собственный текст библейских цитат и аллюзий позволяло переосмыслить описываемые в нем события и факты. Включенная в текст хроники цитата одновременно сохраняла первоначальный и приобретала новый контекст. Столкнувшись с ней, читатель восстанавливал в памяти первоначальный контекст, перенося его смыслы на описанное в тексте. Другими словами, прочтение текста шло уже на новом уровне метанарратива.

Историками давно отмечено обилие прямых и скрытых библейских цитат в хрониках крестовых походов [2]. Рассматривая крестовые походы как священную войну, хронисты обращались в поисках ее архетипа именно к Библии [3]. Наибольшей популярностью пользовались ветхозаветные сюжеты, в частности, книги Маккавеев, поскольку именно маккавеские войны рассматривались в качестве одного из библейских архетипов крестового похода [4].

В данной статье рассматривается использование в нарративной стратегии хронистов крестовых походов библейского символического образа «золота, испытанного огнем». Прежде чем перейти к текстам хроник, необходимо кратко рассмотреть роль золота в средневековом символизме. Долгое время христианская Европа испытывала недостаток в золоте, и это обстоятельство определило отношение к нему как к сказочному металлу, привозимому с далекого Востока. Золото было связано с богатством и престижем, служило для репрезентации высокого социального положения и власти (auctoritas) его владельца. Вместе с тем оно играло значительную символическую функцию, будучи связанным со сферой небесного, сакрального и божественного [5].

Золото связывалось с блеском солнца, теплом, плотностью и весом; символизировало цвет, свет и огонь; на примере Богородицы чистота золота уподоблялась чистоте девства. Следует отметить, что цвет, «означаемый» золотом, был цветом совершенно особого рода. Как указывает М. Пастуро, это «сверхбелый» цвет - цвет божественного. Золото также представляло собой образ пламенеющего блистания Божьей славы. Можно сказать, что если золото - это «абсолютная метафора» света, то свет, в свою очередь, - «абсолютная метафора» Бога. Своеобразным признанием статуса золота было его обилие в церкви [6].

Образ золота, испытуемого прохождением через огонь, встречается на страницах Библии неоднократно [7]. Наиболее полно эта схема развернута в книгах Захарии, Премудрости Соломона и Исуса, сына Сирахова.

«И будут на всей земле, - говорит Господь, - две части будут по ней рассеяны и вымрут, а третья часть останется на ней. И проведу третью часть через огонь, и расплавлю их, как плавят серебро, и испытаю их, как испытывают золото. Она будет призывать имя мое, и я услышу ее. Скажу: “Это мой народ”, а она скажет: “Господь Бог мой”» [8].

«Души праведных в руке Божьей, и не коснётся их мучение смерти. Они казались умершими в глазах неразумных, и исход их считался скорбью, и путь, что вел от нас, - гибелью; но они пребывают в мире: хотя на глазах у людей они претерпели мучения, сильна их надежда на бессмертие. Они пострадали в малом, [но] будут хорошо одарены в большом, ибо Бог испытал их и нашел их достойными его. Словно золото в печи, он испытал их и принял их, словно жертву. И в трудное время будет их помощь» [9].

«Всё, что тебе будет предназначено, принимай, и в скорби терпи, и в унижении твоём держи терпение: ибо в огне испытывается золото и серебро, а люди постигаются в горниле унижения. Верь Богу, и он освободит тебя» [10].

Общий смысл библейских цитат может быть сведен к следующему. Проходя через огонь (плавильню, печь, горнило), золото и/или серебро тем самым испытываются, плавятся (переплавляются) и очищаются. Сходным образом испытывается человек и его сердце (Prov. 17.3). В качестве испытателя чаще всего выступает Бог, однако это также могу быть и уста, которые хвалят (Prov. 27.21); а в качестве испытания - страдания (Sap. 3:1-6), скорбь и всяческие унижения (Sirah 2.5). Прошедшие испытания становятся народом Божьим (Zach. 13.9), могут по справедливости приносить жертвы Господу (Mal. 3.3), получают бессмертие (Sap. 3.4) и свободу (Sirah 2.5). Короче говоря, посредством всех этих невзгод испытывается вера человека (1 Pet. 1.7), в результате чего последний получает заслуженное воздаяние.

Хроники крестовых походов содержат не очень большое, но, как представляется, достаточное для обобщения число отсылок к рассматриваемому символу. Вместе с тем мы полагаем, что он был известен крестоносцам гораздо лучше, нежели это получило отражение в хрониках. Об этом, в частности, свидетельствует следующий примечательный факт. Анонимный итало-нормандский автор хроники «Деяния франков» (Gesta Francorum) вкладывает в уста тюркского предводителя Кирбуги цитату, в который тюркское оружие характеризуется следующим образом: «Наше оружие, которое дважды, трижды или четырежды было изукрашено либо очищено, словно серебро или чистейшее золото» [11]. Тот факт, что эта фраза произносится мусульманином, мы в данном случае может проигнорировать: как известно, подобные речи писались самими хронистами для создания «эффекта присутствия». Для нас важнее другое. Сегодня историки признают, что анонимный автор «Деяний франков» был не клириком, а рыцарем [12]. Это свидетельствует о том, что библейский образ «золота, испытанного огнем» был широко распространен в среде крестоносцев, раз его употребляет в своем тексте представитель bellatores.

Латинские хронисты крестовых походов обращаются к образу испытанного в огне золота, прежде всего, при описании страданий, выпавших на долю христиан. Так, участник Первого крестового похода Фульхерий Шартрский описывает трудности, постигшие осаждавших в 1098 г. Антиохию крестоносцев, в следующих словах: «После того как эта область Антиохийская повсюду была совершенно опустошена многочисленностью нашего народа, все больше и больше [людей], как знатных, так и простых, чрезвычайно мучились от голода. Тогда изголодавшиеся [люди] поедали побеги бобов, которые до сих пор произрастали на полях; и разные травы, не приправленные солью; а также листья чертополоха, которые, недостаточно вываренные из-за нехватки дров, кололи языки тем, кто ел [их]; лошадей, ослов и верблюдов; и даже собак и крыс. Бедняки же поедали шкуры животных и найденные в навозе зерна. Ради Господа они твердо сносили холода, зной и частые дожди. Под непрерывными ливнями их палатки обветшали, разорвались и сгнили. Из-за этого многие из них были покрыты только небом. [Поэтому они, словно золото, трижды испытанное огнем и семижды очищенное, как я полагаю, уже давно избранные Господом и испытанные в таком бедствии, были очищены от своих грехов – Е. Г.]. Долгое время страдая, даже если не было недостатка в мече убийцы, многие добровольно проходили путь мученика. Пожалуй, милость такого примера они взяли от святого Иова, который, очищая свою душу в телесных муках, всегда думал о Боге. Когда они сражаются с язычниками, то трудятся для Бога» [13].

Столь пространная цитата понадобилась нам для того, чтобы на ее примере лучше проиллюстрировать нарративную стратегию хрониста. Последний с подчеркнутым натурализмом (а ведь в это время он находился в Эдессе!) живописует бедствия, постигшие войско крестоносцев. Очевидно, что в данном случае своеобразным архетипом послужила фигура ветхозаветного Иова. Об этом не только напрямую свидетельствует сам хронист, но также и отдельные детали его нарратива. Во-первых, использованный Фульхерием образ «золота, испытанного огнем» встречается и в книге Иова (Job 23.10), хотя, надо признать, в данном случае отрывок в хронике не является прямой цитатой. Во-вторых, страдания крестоносцев под Антиохией сравниваются со страданиями Иова. В-третьих, на наш взгляд, аллюзией на книгу Иова является пассаж про то, как крестоносцы предпочитали скорой смерти путь мученичества [14].

Вместе с тем можно отметить определенную двойственность у Фульхерия. Если крестоносцы сравниваются с Иовом, то, следовательно, и их мучения должны рассматриваться как испытания. Как известно, Иов вел жизнь праведника (Job 1.1), в то время как Фульхерий говорит, что, проходя через страдания как золото через огонь, крестоносцы тем самым очищаются от грехов. Можно предположить, что в данном случае хронист попытался совместить сразу две модели толкования выпавших на долю крестоносцев страданий - как воздания за грехи (с последующим очищением от них), и как испытания («модель Иова»).

Последняя модель с некоторыми особенностями обнаруживается и в хронике Рауля Каэнского. Свой рассказ о том, как голодавшие в Антиохии франки ели всевозможные растения и часто умирали от них, Рауль начинает следующей фразой: «Итак, когда веялка и ветер уже откинули мякину, / Чистое зерно, которое остается, золото, испытанное в огне, / Очищенное от земли, народ неустрашимый, стойкий, / Но терзаемый голодом, несчастный, неугомонный, / В надежде обрести жизнь спешат к делам смерти» [15].

Очищение зерна от мякины [16], золота от земли и, наконец, очищение золота огнем - это отделение грешников от праведников, которое Господь проводит с помощью испытаний. Последняя строка цитаты ясно подразумевает под собой награду после перенесенных трудностей и может быть отсылкой к Sap. 3:1-6. Сама фраза целиком может являться отсылкой к Zach. 13.8-9; тогда следует рассматривать крестоносцев как избранный народ, прошедший испытание. Наконец, хронист характеризует крестоносцев как gens imperterrita, constans - возможно, в данном случае он имплицитно отождествляет их с Иовом [17]. В целом данный пассаж, на наш взгляд, содержит комплекс неявных взаимодополняющих отсылок к Библии.

В хронике Ордерика Виталия образ «золота, испытанного огнем», применяется уже по отношению к восточным христианам. Описывая захват Иерусалима крестоносцами в 1099 г., хронист сообщает: «Армяне, греки и сирийцы, что прежде подчинялись туркам в Иерусалиме и под великими тяготами, тем не менее, оставались верны христианскому исповеданию, увидели, как христиане силой ворвались в город, во множестве все сбежались к церкви Святого Гроба и с величайшим благочестием вознося Kyrie eleison и прочие молебны, ожидали исхода дела. И вот Танкред, который не знал пути, со своим отрядом по Божьей воле пришёл туда и по их молитвам и обрядам понял, что упомянутые люди суть христиане. «Они, - молвил он, - суть христиане. Пусть же никто из вас не чинит им никакого вреда! Ибо мы пришли сюда не для того, чтобы вредить почитателям Христа, но чтобы избавить [их] от свирепых гонителей. Они суть братья наши и друзья, верные, до такой степени испытанные в многочисленных мучениях, как золото в печи» [18]. Ниже Ордерик еще раз возвращается к библейскому символу при описании похода 1101 г. по Малой Азии: «В тех областях обитали сирийцы и армяне, смешанные с варварами. Проживая тут и там в деревнях, они пребывали под властью турок, выплачивали им ежегодную дань в обмен на мир и спокойствие и, тем не менее, преданно соблюдали христианский закон, испытанные гонениями, словно золото в горниле» [19].

В отличие от Фульхерия, мотив наказания за грехи здесь не просматривается. Хронист полностью сосредотачивается на том, что, сохранив под властью язычников чистоту веры, местные христиане с честью прошли посланное им испытание и тем самым заслужили награду. Показательно, что Ордерик использует библейский образ по отношению к восточным христианам, которые не всегда рассматривались франками как «истинные» христиане. Тем самым они как бы приравниваются к крестоносцам, а их вера признается истинной.

Наконец, Гийом Тирский в своей хронике описывает жестокую казнь Балаком б. Бахрамом эдесских армян, пытавшихся освободить из тюркского плена графа Жослена де Куртене и короля Бодуэна II: «Упомянутых армян, мужей сильных и верных, которые, чтобы освободить из оков короля и своего господина, подвергли себя таким опасностям, [Балак] предал различным мучениям. Он распорядился, чтобы с одних была живьем содрана кожа, иные были разрезаны надвое пилой, иные были заживо погребены, а иные - переданы его оруженосцам вместо мишени для стрельбы из лука. [Хоть они здесь и претерпели мучения, однако сильна их надежда на бессмертие; и, пострадав в малом, они будут хорошо вознаграждены в большом - Е. Г.]» [20].

Выделенный отрывок является прямой цитатой из Sap. 3.4 (см. выше). Хронист опускает следующую часть цитаты: «ибо Бог испытал их и нашел их достойными его. Словно золото в печи, он испытал их и принял их, словно жертву. И в трудное время будет их помощь» [21]; однако не вызывает сомнения, что он держит ее в памяти. В свете отрывка Sap. 3.1-6 мы можем точнее интерпретировать этот пассаж. Гийом говорит буквально следующее. Страшные пытки, перенесенные армянами, являются испытанием их стойкости и веры. Погибнув телесно, после смерти они получают от Бога заслуженную награду в виде вечной жизни. Фактически здесь армяне объявляются мучениками за веру [22] и таким образом уподобляются франкам. Как известно, идея мученичества за Христа приобрела значительную популярность в эпоху крестовых походов. В качестве одной из разновидностей мученичества рассматривалась как раз смерть в плену, мучительная казнь, часто следовавшая за отказом отречься от Христа [23]. Эпизод, приведенный Гийомом Тирским, в полной мере соответствует этой модели [24].

* * *

Наше исследование показало наличие некоторых расхождений между использованием хронистами библейского образа «золота, испытанного огнем». У Фульхерия это двойственный символ, обозначающий как наказание за грехи (и последующее очищение), так и испытание веры, у остальных хронистов - только испытание. Практически во всех случая образ используется по отношению к народам (крестоносцам, восточным христианам), что может быть скрытой отсылкой к Zach. 13.8-9. Но в целом образ «золота, испытанного огне», зафиксированный нами на страницах хроник, в известной степени многозначен. Зачастую он может отсылать читателя сразу к нескольким библейским контекстам, каждый из которых актуализируется в зависимости от того, под каким углом идет прочтение хроники. Эта его «многослойность» и составляет особенность нарративной стратегии хронистов.

«Золото, испытанное огнем» выступает у хронистов как символ мученичества, хотя такая трактовка и отсутствует в Библии. Это свидетельствует о том, что хронисты не просто механически заимствовали библейский символ, но переработали его в собственных целях, снабдив новым, актуальным для них. По всей видимости, это делалось для того, чтобы снять психологическое напряжение у сражавшихся крестоносцев, укрепить их, уменьшить их страх перед смертью [25], предложив в качестве компенсации надежду на посмертное воздаяние.

© Гуринов Е.А., 2013
© Бойчук Б.В., 2014
DEUSVULT.RU, 2014

Примечания

*. Статья представляет собой доклад, прочитанный на конференции «Человек и религия» (Минск, 14-16 марта 2013 г.). См. Е.А. Гуринов, "Aurum igne probatum: библейский символ в хрониках крестовых походов", Человек и религия (Материалы Международной научно-практической конференции, 14-16 марта 2013 г., Минск, Беларусь) (Мн., 2013), сс. 388-393.